г. Запорожье - Цв.Костёр - 2016.

 

 

Должно пройти очень много времени, жизнь нескольких поколений, чтобы исчезли все современники, ровесники, и рожденные и не рожденные внуки, чтобы можно было оценить слово поэта. Сегодня мы отмечаем 124-х-летие "поэта и поэзии" серебряного века – Марины Ивановны Цветаевой.

Начавшийся в конце века XIX он совсем немного продолжился в веке ХХ-ом. К году 1909 все еще были живы, были любимы, и хранимы своими почитателями.

Века, самого красивого, самого щедрого и изысканного, самого аристократичного во всей русской поэзии, и за то, столь безжалостно уничтоженного. Гражданской войной, эмиграцией, голодом и холодом чужбины. Тоской по дому и родным голосам, которых там уже давно не было, а в том доме жили уже совершенно чужие люди, совершенно другая каста людей, и поэтому между "серебряным веком русской поэзии" и действительностью ХХ века легла та самая пропасть, куда  полетели все те изумительные судьбы, что умели ворожить словом. Век ХХ когда-нибудь назовут "эпохой каннибалов", потому что подобно  Хроносу, он съел своих детей, расстреляв, отправив в ссылку, изгнав навсегда.

Иногда нам рассказывают, что очень много ценных полотен хранившихся в Эрмитаже было продано в период великих грабежей национального достояния. И становится от этого обидно и жалко страны, которая так поступила. Но потом, начинаешь понимать, что у тебя есть надежда, что однажды  те полотна вернутся в качестве передвижной выставки на свою  прошлую родину, и ты  их увидишь, потому что чужие люди сохранили и сберегли их, став их новыми владельцами. И уловишь в этом некий знак спасения! Вот только жаль, что так нельзя было поступить со всей поэзией и литературой "серебряного века". Потому что, то, что вернулось, вернулось неполными частями, вернулось без писем, без записок, без воспоминаний современников и очевидцев. Вернулось  кусками, некой разобранной по мелочам мозаикой, которую сегодня невозможно воссоздать.

Мы сегодня скажем всего несколько слов о Марине Ивановне Цветаевой, о той 15-летней девочке, которая всегда знала, что она поэт, и всегда знала, что ее стихам придет время. Она только не знала, что век ХХ-й, зацепив её своим кровавым взглядом, будет долго примерять  не за что убить, не как убить, и не почему убить? А как отнять сначала душу, влезть в неё своими грязными сапогами, растоптать, а уж потом, то, что останется, в одиночестве, без близких и родных, и не будет иметь никакой опоры на белом свете, уничтожить. Но оказалось, что у каждого поэта есть свои читатели и подражатели, есть те, кто доставал их книги, когда эти книги выходили считанными единицами, и есть те, кто ставил их на полки, потому что это считалось правилом хорошего тона. Были и есть те, кто ищет в старых журналах и букинистических развалах прижизненные издания. Однако есть во всем этом великая тайна. Век ХХ-й думал, что провидческий дар поэта не устоит перед его наглостью, кровавыми мятежами, подлыми играми. Оказалось, что все поэты обладали тем знанием, которое сродни предсказанию. И вот когда тебе все  известно, остается просто жить, не отрицая, но и не принимая этот чужой век, изгнавший со своей земли  своих поэтов и златоустов. И тогда остаются стихи, как последние письма, где между строчек  каждый найдет что-то свое. И от этого своего обретет сопричастность со стихом и строчкой, но и увидит то время, таким, каким его не покажут никакие хронографы.

Поэтому этот костер, поэтому горит отдельно поминальная свеча. Поэтому здесь будут звучать  ее стихи, и прозвучат стихи ставшие песнями. Поэтому примите от меня самые добрые пожелания за вашу память о Марине Цветаевой, и пусть эта звучащая страница останется в нашей фонотеке голосов от века ХХI -го.

 

Ваш Странник.

 

Михаэль Гольденберг

**

На границе осени и лета

В промежутке между тьмой и светом

Взвыв волчицей в чаще одиночества.

В Ад сошла Марина с табурета.

Сорок первый год, уже сгорели

На войне любимые, друзья,

И сбежал любимый, сын-муреныш.

В каждой строчке мука и судьба.

30.10.05

**

Кто ходит за мною по следу?

Кто в темные окна глядит?

Когда я от голода слепну.

Но строчки прозрения светлы.

Люби меня, мой ученик!

Любите, за имя… Марина!

За взгляд мой нескромный, за все…

Что было безумной Россией.

И горем, и счастьем её.

17.06.2016

 

 

888888888888888888888888888888888888888888888888888888888888888888888888888888888888888888888888888888888888888888888888888888888888888888888888888888888888888888888

⇐ Вернутся назад