Петрова Ольга. Письмо о Чехии

Борис Мансурович, день добрый! Наконец-то взялась за письмо Вам о поездке – пока ещё более-менее свежи воспоминания, хотя, с другой стороны, такое и не забывается! 

Что мне рассказывать – Вам, кто где только не побывал, и вот я со своими ахами 

В общем, поездка – и впрямь «галопом по Европам», но тем не менее…

В Берлине (где нельзя было не побывать в доме, где родилась и на кладбище, где покоится М.Дитрих ) удалось забежать ночью на Pragerplatz (украшенную лопухастым листопадом (такие лапы даже с собой не привезёшь в целости и сохранности – в рюкзак не помещаются ), с памятником Rilke с его стихами на немецком и чешском, с яркими фонариками кафе вьетнамской кухни на месте Pragerdiele)

• и завернуть на Trautenaustrasse 9 (с кнопкой звонка к Herr’у Pflueger’у, с бездонными зеркалами друг против друга в парадной, в которую – не войти и в которые – не заглянуть…).

Затем – ещё более беспощадные 2 (!) дня Чехии.

День первый пришёлся на буквально в-ночь-перед-рождественские трамвайные полёты меж берегов Влтавы по советски-неблагоустроенной и славянски-распоясанной недоонемеченной Праге… В целом, ощущения смутные, больше – от людей: молодёжь ещё не выучила английский, старики уже забыли русский, какая-то подвешенность, неопределённость, неуверенность, от чего часто грубоватость, даже хамоватость – и всё - при европеоидных претензиях… 

В Праге:

• встретилась с Брунсвиком – как вчера, как сегодня, как завтра – стоек, горд, одинок – прекрасен…

• пробегала Кафе Славия (только снаружи, мимолётом, пробегом…)

• заглянула к Двум Кошкам (в ночи, в дыму, в чаду… – не осталась… – может, много там всего, может – мало… )

• оглянулась на профиль Моцарта

• последила с разноголосой, разноязычной толпой туристов за сменой караула на Орлое J

• из окна кафе на Мальтийской площади – на Мальтийские звёзды

• взяла Петршин (пешком – до самой верхушки, по всем розовым и грушевым садам и обратно вниз),

• добралась до Шведской 51 (к ней – по центральной улице, от неё – вниз с горы по булыжной боковой лестнице…)

• навестила Тршиште 16 (Г.Б. Ванечкова с закружающими во временах и местах рассказами о трудах и днях её и центра, о выставках и экспозициях, о друзьях, знакомых и прохожих, о планах и надеждах. И – общий настрой, выраженный в заключительной фразе – подписи к фото в инсталляции и в фотоальбоме: «В 2011 году в Москву из сталинских времён вернулись не только девушка и весло…»)

• застала колокольный звон к вечерне на башне Св. Йиндржиха, где был крещён Рильке

• пару раз по пути оказалась в Граде у Св. Вита и Св. Георгия (на Злату Улочку – увы – непомерные туристические билеты с непременным маршрутом по многому всему прочему, на что – ни крон, ни хроноса ),

• преодолела Вышеград (ночью – шикарно! – абсолютно как будто оказываешься в книге или фильме о средневековье, когда вокруг тебя, под тобой, под мостами, за стенами – опять стены, мосты, рвы, ходы, закуты и – булыжники-булыжники-булыжники – и сквозь подошвы – физическое ощущение вытягивания из земли этой древности…),

День второй – и было создано небо: Вшеноры и Мокропсы! И вот здесь абсолютный контраст «деревни» с «городом» (именно в кавычках, ибо именно номинально, ибо по сути как будто бы совершенно обратно-пропорциональное распределение цивилизованности! )

Чехи, всё так же наивно-или-самоуверенно полагая в иностранцах автоматическое 150-процентное понимание по-чешски, всё так же не снисходят до снижения скорости на лихих речевых поворотах, однако уже с более участливым и даже почти добродушным видом. Тронула несказанно сердечная забота одной жительницы Вшенор о нашей обуви, не годящейся для путешествия в Йиловищи через гору по лесу, – остаётся только надеяться, что и впрямь в чешских лесах опасаться более нечего, нежели как запачкать ботинки да промочить ноги… 

Так что, ни до Йиловищ, ни до Новых Дворов мы так и не добрались – пропустили даже последний автобус на остановке по пути к Вилле Боженке и дому Ванчуровых. И по трассе, хоть и километраж несерьёзный (то же ведь, что и от Костела к Вилле), пешком на ночь глядя тоже не отважились – на следующее утро надо было уже снова собирать чемоданы…

Самое удручающее впечатление, конечно, произвёло то, что происходит на месте дома Ванчуровых – груда камней, бетона, арматуры, какие-то жуткие оборонительные укрепления, серое леденящее, устрашающее своей глыбостной нагромождённостью нечто, тебя самого превращающее в камень своим видом и взглядом щелей, зияющих меж кривозубыми блоками.

В Мокропсы – через мост на электричке: с гномовских гор и холмов – на солидную, как будто более зажиточную – и может потому как будто менее приветливую – равнину… Дом с воротами на ул. Слунечна (с полуразвалившимся заброшенным близнецом напротив, на угодьях которого – дерево грецкого ореха…) – одним глазком, другим – уже перебрасываясь обратно на тот берег к маячившему прямо по курсу Костелу…

Не знаю, насколько верно/неверно всё это мною воспринято/осознано, но вернуться обратно непременно хочется и надо – на подольше, на подробнее, на поближе…

--
= Ω =