Гумилевы - Ахматова и Бежецкий край

Когда-то, волею судеб, в жизнь семьи Гумилевых - Ахматовой вошел Бежецкий край, пусть небольшим, но памятным для каждого отрезком времени. Именно здесь, на бежецкой земле, они были Семьей. Отцом. Матерью. Сыном. Каждый из них оставил глубокий след в русской культуре и науке. Каждый прошел свой только ему предназначенный путь. Трагическая судьба сопутствовала каждому из них. Но были в их жизни и солнечные дни, в том числе и на бежецкой - слепнёвской земле. Здесь был у них Дом. Сюда приезжали Николай Степанович и Анна Андреевна, позже сюда привезли сына Левушку.

"Каждое лето я проводила в бывшей Тверской губернии, в 15-ти верстах от Бежецка. Это не живописное место: распаханные ровными квадратами на холмистой местности поля, мельницы, трясины, осушенные болота, хлеба, хлеба... Там я написала многие стихи "Четок" и "Белой стаи"— так писала Анна Ахматова в своей автобиографии.

"Не живописное место в 15-ти верстах от Бежецка" — это деревня Слепнево, куда Ахматова начала приезжать, став женой Николая Степановича Гумилева.

Гумилев и Ахматова были знакомы с юности:

В ремешках пенал и книги были,

Возвращалась я домой из школы.

Эти липы, вероятно, не забыли

Нашей встречи мальчик мой веселый.

Свои судьбы они решили связать ещё в 1907 году, а поженились 25 апреля 1910 года. "Я выхожу замуж за друга юности,- писала Ахматова своему родственнику С.В.Штейну,- он любит меня уже три года, и я верю, что моя судьба быть его женой...".

У матери Гумилева Анны Ивановны и двух её сестёр в сельце Слепнёво Бежецкого уезда был небольшой дом, который они получили в наследство от старшего брата. Дом был деревянный, одноэтажный с мезонином. Он стоял на пригорке, окруженный старинным тенистым парком с прудами и фруктовыми посадками. Внизу протекала речка Каменка.

Течет река неспешно по долине,

Многооконный на пригорке дом.

А мы живем как при Екатерине:

Молебны служим, урожая ждем.

Дом пережил всех своих хозяев, в 1935 году его разобрали и перевезли в село Градницы под школу, сейчас в нем библиотека и музей "Дом Поэтов".

Деревни Слепнёво теперь нет. На вершине холма ещё заметны камни от фундамента усадебного дома, сохранились остатки парка: старый дуб, тополя, липы, акации, обмелевший пруд, камень.

Однако Слепнево не исчезло, оно заняло достойное место на литературной карте России.

Сельская жизнь не отличалась большим разнообразием. И поначалу попав сюда, Ахматова мучительно привыкала к патриархальному быту деревни, жизнь здесь виделась ей "томленьем в неволе". Однако со временем "так случилось: заточенье стало родиной второю".

Ты знаешь, я томлюсь в неволе,

О смерти господа моля.

Но все мне памятна до боли

Тверская скудная земля.

Журавль у ветхого колодца,

Над ним, как кипень, облака,

В полях скрипучие воротца,

И запах хлеба, и тоска.

И те неяркие просторы,

Где даже голос ветра слаб,

И осуждающие взоры

Спокойных загорелых баб.

Осень 1913

Со временем Ахматова оценила своеобразие слепневской природы, начала понимать жизнь народа, его страдания, чаяния и духовную силу.

В 1910-1912 гг. Ахматова побывала во Франции и Италии. "Впечатление от Итальянской живописи и архитектуры было огромно: оно похоже на сновидение, которое помнишь всю жизнь". Но эти сновидения не заслонили скромную красоту России, наоборот, только обострили привязанность к родной земле.

Я научилась просто, мудро жить,

Смотреть на небо и молиться богу,

И долго перед вечером бродить,

Чтоб утомить ненужную тревогу.

Когда шуршат в овраге лопухи

И никнет гроздь рябины желто-красной,

Слагаю я веселые стихи

О жизни тленной, тленной и прекрасной.

Я возвращаюсь. Лижет мне ладонь

Пушистый кот, мурлыкает умильней,

И яркий загорается огонь

На башенке озерной лесопильни.

Лишь изредка прорезывает тишь

Крик аиста, слетевшего на крышу.

И если в дверь мою ты постучишь,

Мне кажется, я даже не услышу.

1912

Через много десятилетий Ахматова припомнит: "Один раз я была в Слепнёве зимой. Это было великолепно. Всё как-то сдвинулось в XIX век, чуть ли не в Пушкинское время. Сани, валенки, медвежьи полости, огромные полушубки, звенящая тишина, сугробы, алмазные снега". "Слепнево для меня как арка в архитектуре... Сначала маленькая, потом всё больше и больше и наконец - полная свобода". Так Ахматова оценила роль Слепнёва в своей жизни и творчестве. А означает это сравнительно следующее: обретение чувства связи со своей землей, со своим народом - та опора, которая дает силы оторваться от привычного мирка и выйти на просторы России.

В Слепнёве, в семье мужа, Ахматовой было душно, скучно и неприветливо. Она была им чужая. Наблюдения Неведомской: "У Ахматовой строгое лицо послушницы из староверческого скита. Все черты слишком острые, чтобы назвать лицо красивым. Серые глаза без улыбки. За столом она молчала, и сразу чувствовалось, что в семье мужа она чужая. В этой патриархальной семье и сам Николай Степанович, и его жена были как белые вороны. Мать огорчалась тем, что сын не хотел служить ни в гвардии, ни в дипломатическом, а стал поэтом, пропадает в Африке, и жену привел какую-то чудную, тоже пишет стихи, всё молчит. Ходит то в темном ситцевом платье, вроде сарафана, то в экстравагантных парижских туалетах..."

Хотя отношение свекрови и золовки к Анне Андреевне не было дружественным, но они растили её сына и саму её принимали в Слепнёве, а затем в Бежецке. Ахматова высоко ценила благородство этих женщин и посвятила Александре Степановне одно из лучших своих стихотворений, написанное в декабре 1921 г.

Земной отрадой сердце не томи,

Не пристращайся ни к жене, ни к дому,

У своего ребёнка хлеб возьми,

Чтобы отдать его чужому.

И будь слугой смиреннейшим того,

Кто был твоим кромешным супостатом,

И назови лесного зверя братом,

И не проси у бога ничего.

А рождение сына было отмечено в Слепнёве неординарно. Из воспоминаний уроженки Слепнёва: "Ещё в мирное время (до 1914г.) слепнёвские крестьяне жили бедно и были много должны барыне. Тогда в семье у Анны Ивановны ждали ребенка и заранее объявили крестьянам: "Если родится наследник, то вам будут прощены долги. Молитесь о благополучных родах". И действительно, родился мальчик и был назван Лев. На сходе, собранном по этому случаю, долги мужикам простили, состоялось угощение..."

Но не только Слепнево связано с именем Ахматовой. Мы можем говорить о пребывании Анны Андреевны в сельце Борисково, где жили Кузьмины- Караваевы, на усадьбе Неведомских у деревни Подобино и в других местах Бежецкого уезда.

Воспоминания местных крестьянок нашли отражение в стихах Надежды Павлович, написанных в 1962 году.

О ней мне говорили бабы

В лесном глухом углу тверском:

"Она была больной и слабой,

Бродила часто за селом,

Невнятно бормотала что-то

Да косу темную плела

И, видно, тайная забота

Её до косточек прожгла..."

Лев Николаевич Гумилев, выступая на конференции памяти Ахматовой в октябре 1979г., рассказал: "Писать стихи очень трудно. Я помню, как моя мама ходила от всего отрешенная, вечно погруженная в свои мысли... И сейчас мне ясно - мозг её всегда был занят работой, огромной творческой работой - созданием стихов".

Первое время пребывания Ахматовой в Слепнёве отмечено творческой паузой: подпись "Слепнево" стоит всего под одним стихотворением 1911 года ("Целый день провела у окошка..."), в 1912 году её нет совсем. Но постепенно Ахматова привыкла к Слепнёву, сроднилась с ним, и стихи пошли, легкой свободной поступью. Сельская жизнь уже становится для неё необходимостью. Анна Андреевна полюбила Слепнево и стала называть тверскую землю своей второй родиной, любимой стороной... Ахматовой было, за что любить этот край. Здесь оттачивался её талант, укреплялась кровная связь с родной землей. Отзвук этого единения идет через всё творчество Анны Андреевны.

Ахматову в Слепнёве привлекло устное народное творчество. Она едва ли не первой ввела элементы просторечия, частушки, плачи, заклинания, причитания в обиход высокой поэзии. Эти элементы у неё органичны и естественны, они восприняты поэтом как единое целое со всей жизнью и образом мыслей трудового народа. Этим слепнёвским местам поэт признается в любви:

Спокойной и уверенной любви

Не превозмочь мне к этой стороне:

Ведь капелька новгородской крови

Во мне - как льдинка в пенистом вине.

"Капелька новгородской крови" - намек на былую принадлежность Бежецкого Верха к древнему Новгороду и на происхождение своих предков из Новгорода (мать Ахматовой, Инна Эразмовна Горенко - урожденная Стогова, её отец возводил свою родословную от новгородских бояр Стоговых).

В дни революции владельцы дома в Слепнёве навсегда оставили свою усадьбу. Анна Ивановна Гумилёва вместе с маленьким внуком Львом и приемной дочерью Александрой Степановной Сверчковой поселились в Бежецке, на Рождественской улице (ныне Чудова) в доме 68/14, где их несколько раз навещала Анна Ахматова.

Можно сказать, что сына, Леву, воспитывала Анна Ивановна Гумилева, свекровь Ахматовой. О её природном даровании воспитателя свидетельствует то, что она вырастила сына - выдающегося поэта и внука - крупного ученого. Лев Николаевич Гумилев вспоминает: "...в детстве мне было с бабушкой интереснее, чем с мальчишками - моими сверстниками". И Анна Ахматова подчеркивала своё дочернее отношение к Анне Ивановне, ценила помощь, оказываемую ею.

О хорошем, дружественном отношении к тверским родственникам свидетельствует записка Ахматовой свекрови (ноябрь 1917г.): "Милая Мама, только что получила твою открытку от 3 ноября. Посылаю тебе Колино последнее письмо. Не сердись на меня за молчание, мне очень тяжело теперь. Получила ли ты моё письмо? Целую тебя и Леву. Твоя Аня".

Образ Ахматовой- невесты, возлюбленной, жены, друга - возникает во многих стихах Гумилева. Вот одно из них, уже сравнительно позднего времени:

Я знаю женщину: молчанье,

Усталость горькая от слов,

Живет в таинственном мерцанье

Ее расширенных зрачков.

Ее душа открыта жадно

Лишь медной музыке стиха,

Пред жизнью дольней и отрадной

Высокомерна и глуха.

Неслышный и неторопливый,

Так странно плавен шаг ее,

Назвать нельзя ее красивой,

Но в ней все счастье мое.

...Она светла в часы томлений

И держит молнии в руке,

И четки сны ее, как тени

На райском огненном песке.

15 июня 1911 года в день именин соседа по Слепневу Владимира Дмитриевича Кузьмина- Караваева в его усадьбе Борисково Николай Степанович представил свою жену родным и друзьям. С той поры до 1917 года приезды его в Слепнево были достаточно регулярны. Здесь у него действительно было много друзей. Так неподалеку от деревни Слепнево находилось имение Неведомских, с которыми Гумилев и Ахматова очень подружились. Они встречались   почти    ежедневно. В своих воспоминаниях, написанных в более поздние годы, Неведомская рассказала, как они весело проводили вместе время, и о том, каким большим выдумщиком на всякие развлечения был Гумилев. Часто шумной компанией они отправлялись на конные прогулки.

Вот как об этом пишет Неведомская: "Николай Степанович ездить верхом, собственно говоря, не умел, но у него было полное отсутствие страха. Он садился на любую лошадь, становился на седло и проделывал самые головоломные упражнения. Высота барьера его никогда не останавливала, и он не раз падал вместе с лошадью".

Во время конных прогулок Гумилев затевал игру в цирк, проделывал разные фортели на коне, да и других заставлял становиться циркачами. Устраивались даже танцы на канате, хождение колесом и многое другое. Неведомская вспоминает: "Ахматова выступала как "женщина- змея": гибкость у неё была удивительная - она легко закидывала ногу за шею, касалась затылком пяток, сохраняя при этом строгое лицо послушницы".

Гумилев был душой общества, собиравшегося под Бежецком на летние вакации, человеком, склонным к затеям, к импровизации. Домашние спектакли, вечера со стихами и даже "бродячий цирк", с которым компания дачников отправилась по окрестностям, забавляя местных крестьян,- все это привносило разнообразие и интерес в будни. И, конечно, работа, работа, работа. О ней можно судить по письмам из Слепнева, посвящениям, записям в девичьих альбомах. В 1914 году в Слепневе было написано, около сорока стихотворений и несколько статей. В стихах, экспромтах находят отражение и слепневские мотивы:

Грустно мне, что август мокрый

Наших коней расседлал,

Занавешивает окна,

Запирает сеновал.

И садятся в поезд сонный,

Смутно чувствуя покой,

Кто мечтательно влюбленный,

Кто с разбитой головой.

И к Тебе, великий Боже,

Я с одной мольбой приду:

Сделай так, чтоб было то же

Здесь и в будущем году.

Брак Гумилева и Ахматовой не был счастливым, и через несколько лет (в августе 1918 года) они оформят свой развод официально.

"Мы прожили с Николаем Степановичем семь лет. Мы были дружны и внутренне многим обязаны друг другу. Но я сказала ему, что нам надо расстаться. Он ничего не возразил мне, однако я видела, что он очень обиделся...

 Тогда он только что вернулся из Парижа после своей неудачной любви к Синей Звезде. Он был полон ею,- и все-таки моё желание с ним расстаться, уязвило его... Мы вместе поехали в Бежецк, к бабушке, взглянуть на Леву. Мы сидели на диване, Левушка играл между нами, Коля сказал: "И зачем ты все это затеяла". Это было всё...". Но они навсегда сохранили друг к другу огромное уважение и самые теплые чувства.

"Конечно, они были слишком свободными и большими людьми, чтобы стать парой воркующих "сизых голубков",- вспоминала Валерия Срезневская (Тюльпанова).- Их отношения были скорее тайным единоборством. С её стороны - для самоутверждения свободной от оков женщины; с его стороны- желание не поддаться никаким колдовским чарам, остаться самим собою, независимым и властным над этой вечно, увы, ускользающей от него женщиной, многообразной и не подчиняющейся никому". И далее: "Я не совсем понимаю, что подразумевают многие люди под словом "любовь". Если любовь - навязчивый, порою ненавидимый образ, притом всегда один и тот же, то смею определенно сказать, что если была любовь у Н.С.- а она... сквозь всю его жизнь прошла,- то это была Ахматова".

Посещать Бежецк, куда перебралась мать, Н.Гумилев не перестал. При его участии и его содействии был организован в г.Бежецке "Союз поэтов", устраивающий еженедельные вечера, где по примеру Петербургского отделения Всероссийского Союза поэтов проходили чтения произведений авторов- членов Союза. Николай Гумилев был почетным председателем "Союза поэтов". Последний раз Н.Гумилев был в Бежецке в 1921 году. 9 июля того же года он в последний раз встретился с Анной Андреевной. Сожалел Гумилев о том, что все так сложилось, сказать сложно. Но есть стихотворение, датированное августом 1921 года:

Я сам над собой насмеялся

И сам я себя обманул,

Когда мог подумать, что в мире

Есть что-нибудь, кроме тебя.

3 августа 1921 года по подозрению в заговоре Николай Гумилев   был   арестован,   24   августа   его   расстреляли.

Когда-то, Николай Гумилев написал стихи, в которых называет А.Ахматову "мой враждующий друг" и в которых предсказывает именно такой финал (развод):

Это  было  не раз, это будет не раз

В  нашей битве глухой и упорной:

Как   всегда, от меня ты теперь отреклась...

Но она отреклась - если иметь в виду её последнее отречение, то есть потребованный развод от него живого, всеми почитаемого. Но мертвому, расстрелянному большевиками за заговор, в котором он не участвовал, лишь знал о нем и не донес,- ему, мертвому, она, сама пребывающая в опале, осталась верна до конца. Хранила его стихи, хлопотала об их издании, помогала энтузиастам собирать материалы для его биографии.

Гумилев знал, что так будет. Еще в 1914 году, на фронте, куда пошел добровольцем (и был награжден за храбрость двумя Георгиевскими крестами), было написано стихотворение, нигде не опубликованное, но одно четверостишие из него уцелело. Уцелело в памяти той, о ком в нем идет речь.

А ночью в небе древнем и высоком

Я вижу записи судеб моих

И ведаю, что обо мне далеком

Звенит Ахматовой сиренный стих.

Судя по всему, Ахматова не любила пламенно Гумилева, и все же, все же... Наталья Роскина замечает: "Мне всегда казалось, что через все свои трагические любови и браки она пронесла какое-то неиссякаемое чувство к Гумилеву. Ведь именно с ним было связано и её материнство, и её вступление в русскую поэзию, и её первая слава". Свидетельством могут служить и строки из "Реквиема", написанного в 30-е годы: "Муж в могиле, сын в тюрьме...", именно Гумилева Ахматова считает своим мужем.

Зимой 1921 года, спустя три месяца после гибели Николая Гумилева, Ахматова приехала в Бежецк, навестить сына, особой радости от приезда не было. Разговоры со свекровью неизбежно оборачивались к Коленьке. Да и какие там разговоры - один плач и тупая беспросветная боль. Знала, что иначе не будет, предвидела всё наперёд. В другой раз и не приехала бы. Но сейчас надо было условиться со свекровью, где жить Левушке дальше: оставаться ли в Бежецке, собираться ли в голодный и оказавшийся чудовищно черным для Гумилева Петроград. Ахматова и сама не знала, как лучше ей поступить.

Анна Ивановна, женщина сердечная и житейски практичная, еще до приезда невестки успела все продумать. Она даже мысли не допускала, что позволит себе расстаться с внуком. Жил он с нею и при живом отце - Ахматова после развода с мужем в августе 1918 года оставила ребенка у Гумилевых в Бежецке,- так будет и без него, Левушка останется с нею до тех пор, пока она жива. Да и как он будет ходить по городу, где убит его отец.

Девятилетний Гумилев - главный виновник волнений - мог лишь догадываться, о чем там за стеной его комнаты тихо переговариваются мама с бабушкой. Чтобы его не расстраивать, взрослые решили не говорить ему до последнего дня, что мать уезжает без него, одна. Он по-прежнему останется с бабушкой в Бежецке.

Выбор был сделан, случилось это видимо, 26 декабря. Этим днем помечено стихотворение "Бежецк", отразившее всю смуту чувств, пережитых Ахматовой при расставании с сыном. Образ провинциального, непритязательного городка, пронизан печально - грустной интонацией, прозрением неизбежного и окончательного расставания с ним.

Там белые церкви и звонкий, светящийся лед,

Там милого сына цветут васильковые очи.

Над городом древним алмазные русские ночи

И серп поднебесный желтее, чем липовый мед.

Там вьюги сухие взлетают с заречных полей,

И люди, как ангелы, божьему празднику рады,

Прибрали светлицу, зажгли у киота лампады,

И книга благая лежит на дубовом столе.

Там строгая память, такая скупая теперь,

Свои терема мне открыла с глубоким поклоном;

Но я не вошла, я захлопнула страшную дверь...

И город был полон веселым рождественским звоном.

26 декабря 1921

У Ахматовой не хватило сил вернуться в Бежецк. Она приедет сюда лишь спустя четыре года. Приедет утром и уже в обед того же дня соберется в обратную дорогу.

Этот тихий город глубоко ранит и терзает её душу. Реальность его существования означала для неё не одну, а разом столько потерь...

Тут неподалёку рукой подать, бывший летний дом Гумилёвых, зеленые окрестные холмы, квадраты засеянных хлебом полей, июньские теплые ливни, любовь, ожидание близкого, но так и не пришедшего счастья.

Там тень моя осталась и тоскует,

Все в той же синей комнате живет,

Гостей из города за полночь ждет

И образок эмалевый целует.

И в доме не совсем благополучно:

Огонь зажгут, а все-таки темно...

Не оттого ль хозяйке новой скучно,

Не оттого ль хозяин пьет вино

И слышит, как за тонкою стеною

Пришедший гость беседует со мною?

Слепнёво, январь 1917

Сын великих поэтов - Лев Николаевич Гумилев, выступая 9 декабря 1986 года на вечере "Слепнёво - дом Анны Ахматовой и Николая Гумилева" в Москве в Центральном Доме литераторов, говорил так: "Место моего детства не относится к числу красивых мест России. Это ополье, всхолмленная местность, глубокие овраги, в которых текут очень мелкие речки...

Родной дом красив для всех. Я родился, правда, в Царском Селе, но Слепнёво и Бежецк - это моя отчизна, если не родина. Родина - Царское Село. Но отчизна не менее дорога, чем родина. Дело в том, что я этим воздухом дышал и воспитался, потому я его люблю. Этот, якобы, скучный ландшафт, очень приятный и необременительный, эти луга, покрытые цветами, васильки во ржи, незабудки у водоемов, желтые купальницы - они некрасивые цветы, но они очень идут к этому месту. Они освобождают человеческую душу, когда человек творит, они дают возможность того сосредоточения, которое необходимо для того, чтобы отвлечься на избранную тему... Вот почему дорого мне мое Тверское, Бежецкое отечество. Все было привычно и потому - прекрасно".

Детство и юность Лев Гумилев провел в доме бабушки. Бабушка по мере сил старалась заменить внуку его родителей, все больше привязывалась к нему. Он напоминал ей погибшего сына и внешним обликом, и повадками, и рано проявившейся самостоятельностью. Не лез на глаза, не капризничал, сам легко находил себе занятие. После школы один, обычно устроившись на леопардовой шкуре - отец привез ее из Абиссинии,- что-то рисовал или же играл в оловянных солдатиков, устраивал походы неприятельских армий, штурмом брал неприступные крепости. Внутренне он тоже переменился. Стал молчаливее, замкнулся в себе. Вечерами перед сном бабушка старалась разговорить своего быстро повзрослевшего внука. Если не было неотложного дела, присаживалась к нему на край дивана, и они читали вслух. Затем гасили лампу, и беседовали в темноте, радуясь согласию в разговоре. Бабушка расспрашивала внука о школе, об учителях, о прожитом дне. Но постепенно вопросы все чаще задавал внук. Они были не по-детски серьезны - и радовали и пугали ее одновременно: уж очень необычным был заключенный в них смысл. Уже в шесть лет Гумилев- младший решает стать историком, со временем желание только крепнет.

"Лева Гумилев с отроческих лет остался не то чтобы круглым сиротой, но в положении не лучшем. В материальном отношении семья Анны Ивановны жила бедно - на одну более чем скромную в те времена учительскую зарплату тети Шуры (А.С.Сверчковой). Ахматову в 1925 году перестали печатать, из своего скудного заработка библиотекаря она могла посылать сыну в Бежецк лишь крохи, но это не так угнетало — тогда многие жили скромно. Хуже была моральная обстановка- Лева считался в школе сыном "чуждых" родителей... Из-за сложных отношений со сверстниками Л.Гумилеву пришлось сменить три школы (гимназия - ныне Дом детей и юношества; железнодорожная школа-здание сохранилось и находится за железнодорожным вокзалом; 1-ая советская школа второй ступени - ныне средняя школа №5). "В школе Левушка учился неровно. Шел первым учеником по литературе, обществоведению, биологии и плелся в хвосте по физике, химии, математике...".

Подрастая, Лев Гумилев все больше погружался в мир книг. 'Запоем читал не только приключенческие романы..., но и, к счастью имевшиеся в бежецкой библиотеке, хроники Шекспира, исторические романы". Собрание книг бежецкой (слепневской) библиотеки было начато ещё дедом Н.С.Гумилева Иваном Львовичем Львовым и продолжено его сыном контр- адмиралом Львом Ивановичем. Библиотека находилась в родовом имении Слепнево, располагалась она, вероятно, на втором этаже дома, в той самой "синей комнате" с "изображением пейзан" и окнами, обращенными на север, где впоследствии жили А.А.Ахматова. Летом 1917 года часть мебели, многие вещи, в том числе и книги, были перевезены из Слепнева в Бежецк. О дальнейшей судьбе старинных книг слепневской библиотеки ничего не известно.

В памяти и в сердце Льва Гумилева остался его любимый учитель-Александр Михайлович Переслегин, с которым всю свою жизнь Л.Н.Гумилев не прерывал связи. А когда стали выходить его научные труды, он постоянно высылал их своему первому наставнику. Посылая свои работы, Лев Николаевич постоянно писал: "Дорогому Александру Михайловичу Переслегину от верного ученика", "Милому наставнику моему Александру Михайловичу Переслегину от автора" или "Дорогому учителю Александру Михайловичу от Левы" и т.д. Для Л.Н.Гумилева Александр Михайлович был не просто любимым педагогом, который предпочел ученой карьере скромный путь школьного учителя (преподавал обществоведение и литературу в старших классах железнодорожной     школы), но и замечательным другом, с которым можно и поиграть в шахматы, и послушать музыку, и часами беседовать о литературе, истории, философии. А это в жизни подростка, рано потерявшего отца и воспитывавшегося бабушкой, было чрезвычайно важно для становления его как человека и ученого. Александр Михайлович Переслегин "дал такие знания истории, которых хватило, чтобы закончить университет и защитить кандидатскую диссертацию".

В шестнадцать лет (1929 г.), окончив девятый класс Первой советской школы, Гумилев уезжает в Ленинград. В вагоне уходящего поезда он думал об оставленном здесь отрезке жизни, о бабушке, чья невысокая фигурка одиноко застыла на песчаной тропке у пристанционных путей.

В Ленинграде Лев Гумилев окончил среднюю школу, три года работал коллектором в экспедициях, затем поступил в Ленинградский университет.

"Неординарный мальчик, играющий в императоров и полководцев, выросший в неординарного ученого- востоковеда, с младых лет до старости будет высчитывать "проценты времени", когда мать думает о нем. В потере лучших лет, отнятых тюрьмой и ГУЛАГом, он обвинит не советскую власть, а ее. В бездомье - её, бездомную. В одиночестве - её, одинокую.

Показать бы тебе, насмешнице

И любимице всех друзей,

Царскосельской веселой грешнице,

Что случится с жизнью   твоей

Как трехсотая, с передачею,

Под Крестами будешь стоять...

Хлопотала, сгибая гордую спину перед сильными мира сего. Прося посодействовать... Написала стихотворение во славу Сталина, которого стыдилась... Лишь бы выпустили Леву. Не в зачет! И после её смерти Лев Николаевич упрекнет Ахматову за все и еще за то, что семейный архив достался не ему, а людям, оказавшимся рядом.

Ахматова не оправдывалась. "Я дурная мать...". Дурной матерью она не была. Всепоглощенной материнством тоже. У неё на земле была еще одна трудная роль - поэт".

Дату последнего посещения Бежецка Гумилевым Львом Николаевичем точно назвать сложно. Кто-то из исследователей называет 1931 год, кто-то 1933, другие неофициальные источники придерживаются версии, что Лев Гумилев последний раз посетил Бежецк после Великой Отечественной войны в 1947 году. Так в газете "Бежецкая жизнь" (22.07.1992) опубликован материал Г.Орловой "Единственная встреча", который содержит ответ Л.Н.Гумилева на приглашение бежечан приехать на торжества, посвященные столетнему юбилею со дня рождения Анны Андреевны Ахматовой: "Скажу вам сразу - в Бежецк не приеду. Был там в последний раз в 1947 году. Что я увижу? Изменившийся город, где нет моего прошлого? Да и лучший друг мой, Витя Анкудинов, уже умер...". Больше сюда Л.Н.Гумилев не приезжал. На все приглашения отвечал отказом, не хотел разрушать светлую память о местах, где ему было так хорошо.

Николай Степанович Гумилев. Анна Андреевна Ахматова. Лев Николаевич Гумилев. Отец. Мать. Сын. Семья. Каждый из них - личность, поражающая мощью таланта, заставляющая поклоняться ей и хранить имя в истории России. Память об этих людях живет в сердцах бежечан. И теперь она воплощена в бронзе и граните. 2 августа 2003 года состоялось открытие первого и пока единственного в мире памятника семье Гумилевых - Ахматовой (авторы - скульптор А.Н.Ковальчук и архитектор Н.А.Ковальчук). Именно здесь, на бежецкой земле, они были Семьей. Судьбе угодно было разлучить их при жизни, но теперь на нашей земле они снова вместе.

Бежечане чтят выдающиеся имена. Проводятся вечера, посвященные жизни и творчеству Анны Ахматовой, Николая и Льва Гумилевых, на которых звучат трогательные воспоминания, стихи и музыка. Стало доброй традицией проведение на бежецкой земле Ахматовских и Гумилевских чтений.

Нелегкими были первые шаги бежечан по увековечиванию памяти о жизни А.Ахматовой, Николая и Льва Гумилевых на бежецкой земле. И сегодня мы говорим слова благодарности всем, кто трепетно хранит историю нашего края. Особо в Бежецке известны: Михаил Михайлович Кралин, филолог, писатель из Санкт - Петербурга, в 80- 90-ые годы жил в Градницах, куда приехал с целью создания музея А.Ахматовой, официальное открытие музея состоялось 24 июня 1989 г.; Сергей Иванович Сенин, бежечанин, журналист, автор краеведческих публикаций и книг, в настоящее время живет в Санкт - Петербурге; Таранич Анна Ивановна, краевед; Грибова Наталья Александровна, литератор, краевед; Морозова Надежда Владимировна, директор музыкальной школы им. В.В.Андреева, автор нескольких романсов на стихи А.Ахматовой.

Памятные места в бежецкой округе, напоминающие о пребывании

А.А.Ахматовой, С.Н.Гумилева и Л.Н.Гумилева

По Краснохолмскому шоссе - старинное село Градницы. Сюда в 1935г. перевезли слепнёвский усадебный дом; до недавнего времени в нем была школа. Дом деревянный одноэтажный, на семь окон по главному посаду, с крестообразным мезонином.

Дом в Слепнёве разбирали бережно, на новом месте собирали так же аккуратно, даже для кровли было использовано в основном старое железо.

Поэт Геннадий Иванов учился в этой школе и написал о ней:

Старинный дом многооконный

В сирени весь, внутри темно,

Мансарда с небольшим балконом

Все просто, все затаено.

Здесь под тверскими небесами

В поре блистательной своей

Поэты жили и писали

И мне от этого светлей...

В 1989 году к 100-летию со дня рождения А. А. Ахматовой была открыта музейная экспозиция (второй этаж), внизу на первом этаже разместилась сельская библиотека. Теперь слепнёвский Дом называют "Домом Поэтов".

Деревни Слепнёво больше нет. На месте, где была усадьба, видны гряды камней, оставшиеся от фундамента главного дома, сохранились остатки парка с вековым дубом, тополями, липами, акациями. Есть и пересохший пруд. Памятная доска гласит: «На этом месте в усадьбе Слепнёво в 1911- 1917 гг. жили и работали поэты Николай Гумилев и Анна Ахматова".

В двадцати километрах к северу от Бежецка, на Краснохолмском шоссе, находится деревня Борисково. Вблизи неё сельская участковая больница, расположенная в бывшей усадьбе Кузьминых- Караваевых. На пригорке стоит большой бревенчатый одноэтажный дом с шестнадцатью окнами по южному фасаду. Цел и парк, обнесенный по старому обычаю, рвом и валом. Памятная доска свидетельствует: "Здесь в 1911 г. жила и работала поэтесса, художник и общественный деятель Елизавета Юрьевна Кузьмина – Караваева - мать Мария".

В другом направлении, от Бежецка на восток, близ шестнадцатого километра Сонковского шоссе, находится деревня Красный Октябрь (местные жители чаще зовут её Коммуна). Все уже забыли, что на этом месте было имение Подобино (имение Неведомских). Двухэтажный барский дом разрушился в 30-х годах. В тяжкую пору Великой Отечественной войны парк срубили на дрова.

В пяти километрах к юго-востоку от железнодорожной станции Подобино - село Синево - Дуброво или Дубровка, где было имение Хилковых.

В стихотворении "Бежецк" А.Ахматова называла его "городом древним". Да, Бежецк впервые упомянут в уставе новгородского князя Святослава 1137 года. В начале XX века Бежецк - небольшой, чистый, зелёный уездный город, центр льняной торговли.

"Там белые церкви...". В Бежецке было девятнадцать церквей, из сохранившихся самая старая- Воздвиженская, памятник архитектуры XVII века, одно время использовалась как краеведческий музей. Но когда ее строили, еще не знали гидроизоляции, она сырая, без вентиляции. Музею пришлось с ней растятся.

Совсем недалеко от слепневского Дома (в Градницах) высится то, что осталось от замечательного памятника архитектуры XVIII века: огромная Троицкая церковь, построенная в 1782 году, до революции она была главной для прихожан всех окрестных деревень, включая Слепнево. Церковь в 30-е годы была закрыта, ныне она в полуразрушенном состоянии. Вполне вероятно, что именно о ней писала А.Ахматова в одном из стихотворений слепневского периода:

Только б сон приснился пламенный,

Как войду в нагорный храм

Пятиглавый, белый, каменный

 по запомненным тропам.

Лето 1914г.

Неподалеку улица Чудова, бывшая Рождественская. Церковь, по которой тогда называлась улица, стоит перестроенная, без колокольни и купола, сейчас она полуразрушена. На эту улицу, в дом №68/14 приехали Гумилевы из Слепнева.

На этой же улице Чудова, неподалеку от дома 68/14 —  двухэтажное здание из красного кирпича с высокими окнами. Это Дом детей и юношества, до революции - женская гимназия, затем педагогический техникум, в актовом зале которого в 1920 году выступал Н.Гумилев, а в декабре 1921 - А. Ахматова, здесь учился Лев Гумилев.

На бежецком кладбище сохраняются могилы Анны Ивановны Гумилевой и Александры Степановны Сверчковой.

15 июня 1993 г. годовщина смерти Л.Н.Гумилева

Письмо Н.В.Гумилевой к землякам Льва Николаевича, жителям Бежецка

Дорогие друзья, дорогие бежецкие земляки Льва Николаевича Гумилева!

Я была бесконечно счастлива и рада, узнав о вашем внимании и о той чести, которой вы удостоили Льва Николаевича. Лев мне говорил: "Вот после моей смерти узнаешь, как меня будут хвалить, и ругать, любить и ненавидеть, но это хорошо. Самое плохое- не замечать и замалчивать!"

У научных трудов Льва Николаевича была нелегкая судьба: ни одна книга, ни одна статья не проходила без сопротивления недоброжелателей. Но его огромная работоспособность и талант ученого преодолевали все преграды. Даже тяжелая жизнь и болезнь, полученная в тюрьмах и лагерях, не сломили его духа и не смогли помещать её творчеству, посвященному всем великим народам его страны, называемой Россией.

Лев Николаевич очень тяжело переживал распад нашего государства и проникновение к нам западной психологии, чуждой нашему многонациональному этносу. Запад никогда не приносил нам ничего доброго - только расхищение богатств нашей Родины и превращение нас в людей третьего сорта.

Все книги Льва Николаевича, глубоко научные, написанные легким русским слогом, помогут разобраться в происходящих событиях и дадут возможность сегодняшним и будущим патриотам возродить великую, единую многонациональную Россию!

Теперь я прочту выписки из его коротких автобиографических заметок о жизни в Бежецке, где он получил начало своих знаний.

1917г. - 5 лет. Помню отъезд из Слепнева в Бежецк. Мужики погрузили наш скарб на воз и доставили на квартиру. Меня уговаривали приехать назад, но мне казалось, что передо мной горизонты новой жизни.

1918г. - В Бежецке мы занимали второй этаж дома. Было просторно. Жили бабушка Варя (старшая), бабушка Аня, тетя Шура (Сверчкова), ее сын Коля с женой и дочерью Маней. Коля уехал на юг и там умер. Умерла Маня.

1919г. - Жили мы бедно. Надо было самим возделывать грядки на огороде за городом. Я помогал бабушке: поливал и собирал навоз для удобрения. Очень любил книги, но читать не умел. Мне читала бабушка. Шекспира (хроники) и Жуковского я запоминал со слуха. Тетя Шура давала уроки истории и русского языка. Я слушал и запоминал. Рядом жил агроном Танышев с женой и сыном 12 лет. Я их очень уважал. Выучился читать. Первое прочел "Таинственный остров" Ж. Верна. После этого пошло. Больше всего любил читать учебники по истории и рассматривать географические карты. Очень любил я купаться, и сам научился плавать.

1920 г.- Меня отдали в детский сад, но мне там было скучно, что однажды я с прогулки убежал домой, после чего меня оставили в покое. Среди знакомых теги Шуры был петербургский студент историк Александр Михайлович Переслегин, ставший в Бежецке учителем. Я все время старался задавать ему вопросы по истории и он отвечал. Так я учился.

Меня отдали в школу. Друзей я не завел: слишком разными были интересы у читателя Майн Рида и учащего 1рамоту.

1921 г.-9 лет. В этом возрасте я выучил гимназический курс истории древней, средней и русской, а также географии, так что мог читать немые карты. Тогда же курс священной истории по учебнику. Освоил Жюль Верна, Майн Рида, Купера. К математике и языкам у меня способностей не было. Больше всего меня интересовала жизнь индейцев, которым я искренне сочувствовал.

Я узнал, что я сирота! Поняв это, я решил - жить надо и применил средство, действующее на меня и поныне: сел читать. Мама приезжала редко.

1922 г. - На лето меня взяли Танышевы на "Опытное поле" Боркив 12 верстах от Бежецка. Я много купался и гулял.

Тогда еще в школах учили историю, и мои одноклассники просили меня давать им дополнительный уроки. Я им рассказывал про Олега и Игоря. Я начал учиться ходить на лыжах и стал играть с соседскими ребятами на улице.

1923 г. - В 4-м классе историю упразднили. Учительница была плохая. Много болел, и весь год для меня смазан.

1924 г.- Это было хорошее лето. Много купался в Мологе. Учился пырять за ракушками с плотов. Дома много занимался с тетей Шурой русским языком и научился писать грамотно. В библиотеке был завсегдатаем. Опять зимой заболел, что не помню даже месяцев начала учебного года. Поправляясь, я прочел, что индейцы уже не те, что они похожи на американцев, и моя страсть к ним пропала.

1925 г.- Поправившись, я стал усердно заниматься, чтобы наверстать упущенное. Весной я сдал экзамены и был этим горд. Осенью бабушка возила меня в город, и мы останавливались у ее племянницы- тети Коти (Констанция), а к маме меня водили. Мама подарила мне рубль, и я купил книгу Луи Жаколио об Африке.

1925 г.- Учиться в 6-м классе трудно, а особенно мне не повезло, что хулиган Колька Москвин решил "драться' со мной. А он пользовался покровительством учителя математики Кирсанова, который говорил "они дерутся". Так что виноват был я.

1926г.- Вместе с этим я часто болел простудой. Поэтому учиться было трудно. Вместо индейцев я выбрал тему войны турок с европейцами в средние века. Доставал книги и учился. И вторая тема - динозавры. Я выучил теорию эволюции и мечтал о том, чтобы стать палеонтологом, не уясняя себе того, что меня увлекала история, но не людей, а биосферы.

Драки в школе довели меня до исступления, ибо я был один, а у Кольки была шайка, чего учителя видеть не хотели. Тетя Шура это поняла и перевела меня в другую школу, где можно было заниматься, не страшась быть избитым.

1927 г.- Тут я бросил динозавров и занялся историей Тридцатилетней войны, проработав Шиллера. Лето было прекрасным: купанье, прогулки, чтение, но... я прочел так много, что это начало раздражать тетю Шуру, а я постоянно говорил дома об истории, которую она знала хуже меня.

Жестокая желтуха. Поправившись, я увлекся славянами в борьбе с немцами. Выучил историю Польши, прочел хрестоматию по древней Руси.

1928 г.- Началось увлечение философией. Трудно шло. Александр Михайлович Переслегин читал мне по субботам введение в гносеологию.

В школе положение было сложным, ибо началось гонение на людей с "происхождением". Но это еще не "травля", а просто неодобрение. Но тетя Шура требовала, чтобы я исчез с её глаз, хотя я перешел в 9-й класс и должен был кончать школу.

1929 г.- В город я перебрался в апреле 1929 г. Адаптироваться было сложно. На лето вернулся в Бежецк и продолжал занятия философией и литературой.

Дальше идет рассказ о его жизни в Ленинграде - очень сложной, голодной, холодной и трудной. Важно то, что Бежецк для Льва Николаевича был основой всей его последующей научной жизни.

Несколько раз он приезжал в Бежецк, но бабушка умерла, тетушка принимала его холодно. Может быть, и боялась его фамилии, столь одиозной. Но мне он рассказывал о Бежецке с теплотой и помнил только хорошее. Уже в пожилом возрасте ехать сюда ему не хотелось, чтобы не портить впечатление о городе своего детства. Иногда Льва Николаевича навещал в Петербурге его школьный соученик Анкудинов. Лев был бы очень счастлив тем, что земляки не забыли его и удостоили такой чести.

Спасибо вам, дорогие земляки Льва Николаевича!

Наталия Гумилева