|
Родился в одном месте, а свое место нашел за сотни километров от родного дома. Такой человек живет в Тарусе и хранит наследие семьи Цветаевых. В небольшом музее. Он напоминает не музей, а скорее дом. Вернулся к жизни этот цветаевский дом в 1992 году, а до этого экспонаты лежали три года дома у первого директора и основателя музея Елены Михайловны Климовой.
Андрей Данилов
- Как вы соприкоснулись с цветаевской тематикой? Почему стихи? Почему семья Цветаевых?
- В Тарусу я приехала в 1985 году. Это удивительное дело. Я мечтала приехать сюда много-много лет. Конечно, из-за Марины Ивановны, в первую очередь. Стихи ее я очень любила и про Тарусу слышала, естественно. Но я знала, что и Паустовский был связан с Тарусой и там похоронен, и Поленов, и другие интересные личности. Мне это место представлялось особенным в России. Так я его воспринимала, еще не побывав тут. Так я его, кстати, и теперь воспринимаю. Мне не приелась Таруса. Но покажется смешным, что я никак не могла попасть в этот город.
Хотя я приезжала в поленовскую усадьбу неоднократно, никак не могла доехать до Тарусы, хоть она и на другом берегу Оки. То навигации нет, то пароходы не ходят, то еще по каким-то причинам. И вот я специально подгадала свой очередной приезд так, что можно после Поленова попасть на катер, который идет прямиком на Тарусу. И вот бегу к пристани и… подворачиваю ногу. Туда-сюда - катера и след простыл. Опять, значит, не судьба, хоть плачь. И тут я подумала: нужно не походя - чуть в Поленове, чуть в Велигоже, а потом и на Тарусу посмотреть, нужно ехать специально в этот город. И вот я беру отпуск и еду в Тарусу. И что интересно: сошли мы с подругой в этом провинциальном городке - жара, пылища, автостанция старенькая, убогая - и в один голос сказали каждая свое.
Я: «Какая красота!»
Подруга: «Какой ужас!»
Оказалось, что мы смотрели в разные стороны. Подруга – на автостанцию и на площадь центральную: грязно, мужик пьяный валяется. Я – через ели синие увидела Оку, тарусские шири. И странно, как только я сошла с автобуса и залюбовалась Окой, подумала: тут я останусь, тут я и умру… Не смейтесь!
- Со смертью мы повременим…
- Я не собираюсь умирать пока. Но я в тот момент и почувствовала, что тут останусь навсегда. Я искренне это говорю. Когда мы с моей подругой ходили целый день по Тарусе, по местам Паустовского, все смотрели и примечали, встретила я женщину и спросила у нее: «Где тут музей Цветаевой?» Я почему-то была уверена, что этот музей должен быть. Такое значительное имя в культуре русской! Но никакого музея и не было. Была только картинная галерея. Но я-то была уверена, что музей должен быть!
И вдруг та женщина говорит мне: «А у нас музея Марины Цветаевой нет».
«И камня нет? Камня на том месте, где хотела бы быть похороненной Цветаева?» – спросила я. «И камня нет», – в ответ мне. Но она мне показала, как пройти по настоящим цветаевским местам. И проявила интерес ко мне: «Кто вы? Где работаете?»
И потом сказала: «Вот вы предъявили к нам претензии, приезжайте и организовывайте и музей!
Цветаевых называли в Тарусе первыми дачниками, ибо именно после них пошла мода на приезд в Тарусу москвичей для отдыха в летнее время. Летом 1892 года, в год рождения Марины, отец Иван Владимирович Цветаев снял в долгосрочную аренду городскую дачу «Песочное», ее семья арендовала до 1910 года. Марину родители стали привозить в Тарусу, когда ей еще не исполнилось и года. Родными домами для себя в Тарусе Цветаевы считали дом своих тарусских родственников Добротворских и так называемый «Дом Тьо», где и открыт ныне музей.
- И кто ж была эта женщина, которая вас «подтолкнула» к семейству Цветаевых?
- Секретарь райкома партии Зинаида Федоровна Зеленова. Бывали и такие секретари компартии. Она-то сказала походя, полушутя. А я восприняла это всерьез, и это вообще перевернуло мою жизнь. Она мне сказала слова, которые я не забуду: «Вот такие, как вы, мне нужны, даю месяц вам на обдумывание».
- Решительная женщина. Коня на скаку останавливала!
- Да, она решительная была. Шел 1985 год, Брежнев не так давно нас покинул.
И эта решительная женщина запросто привела меня в райком, в кабинет к первому секретарю. Сама она была третьим секретарем – по идеологии.
Поговорила с ним, потом меня пригласили. Она ему сказала, что я и пропагандист (действительно, я вела тогда семинары по культуре), и работа у меня интересная, и вообще что я нужна Тарусе. Но я сказала, что у меня нет жилья.
- Где жили?
- Вот мы и снимали комнату пару лет. Это еще одна интересная история. И тоже с Цветаевыми связана.
Я снимала жилье в доме, в котором Марина Цветаева была в свой последний приезд в Тарусу. Его можно увидеть на картине в одном из залов нашего музея. Марина Ивановна тогда приезжала к Зое Цветковой, профессору филологии. Зоя Михайловна была автором знаменитого учебника английского языка и… самой близкой подругой Анастасии Ивановны Цветаевой. Та каждое лето тут отдыхала, после того, как 22 года провела в ГУЛАГе. Вот как все переплелось…
Представьте мои ощущения: я случайно попадаю в этот дом, и не просто попадаю, а буду жить в нем!
1986 год. Музея Цветаевых еще и в проекте не было. Потом я познакомилась с Анастасией Ивановной.
И только тогда мимоходом узнала, что и соседка моя с Мариной Ивановной знакома, и сестры Цветаевы имеют непосредственное отношение к дому. Мы очень подружились с Цветковыми. Теперь уже и моя дочка дружит с правнучками Зои Михайловны Цветковой. Скажите: неужели все это Господин Случай??? Нет, думаю, совсем нет…
- Какие вехи в создании музея на этой тихой тарусской улице?
- Какие вехи? Думаете, я приехала в Тарусу, сняла комнаты в цветаевском доме и успокоилась со стихами в руках под рябиновым деревом? «День был осенний. Я родилась». Ничуть.
Ходили, писали письма и чиновникам, и всяким знаменитым людям. А потом еще работа была у меня каждый день. Меня пригласили на первых порах работать в общество «Знание». В итоге начали с малого. В 1987 году к 95-летию со дня рождения Марины Ивановны провели первый Цветаевский вечер в Тарусской картинной галерее. Год спустя установили Камень памяти Цветаевой на берегу Оки. А 9 августа 1991 года было принято Постановление Совета народных депутатов об открытии в «Доме Тьо» Музея семьи Цветаевых.
И музей был открыт 4 октября 1992 года – за несколько дней до юбилея Марины Ивановны.
- Музей именно семьи Цветаевых?
- Да, именно семьи. Так хотелось, хотя у многих в самом начале были сомнения: почему семья,
почему не музей Марины Ивановны как поэта, как человека, который наиболее известен в нашей культуре? Хотя почему только она? Иван Владимирович, ее отец, - профессор, собиратель музейных коллекций. Он ведь колоссальный проект завершил: открыл ныне знаменитый на весь мир Музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина!
Вот поэтому нам хотелось сделать свой музей именно музеем семьи, потому что она заслуживает того. Удивительная семья! В ее истории много печального, трагического, но много и радостного. В ней отразилась вся история нашей страны.
- А музей вообще нужен жителям Тарусы? Как они относятся к Цветаевой?
- Нормально относятся. Любому человеку, наверное, приятно, когда его город знают по каким-то уникальным особенностям. Либо художники тут жили и живут, либо ученые, либо какие-то природные явления удивительные. Короче, жить в месте особенном дано далеко не каждому. А в Тарусе этой «особости» хоть отбавляй, ауры, как сейчас по-модному говорят.
Тянутся в Тарусу люди, хотя вроде и улицы обычные, и дома не все красивые, хоть теперь и многое строится, вон улицы недавно в камень одели, замостили современной плиткой. Народ ходит и вздыхает: какая красота!!! Я разговаривала со многими, и все в один голос говорят: «Не знаем, что тут происходит, но очень хочется приехать еще и еще…»
Вот говорят, что провинциальные музеи, как наш, ВЫЖИВАЮТ. А я прямо скажу: не должны музеи ВЫЖИВАТЬ. Они ЖИТЬ должны. Не дай бог, они исчезнут! Пока есть такие небольшие музеи, посвященные не только конкретному человеку, но и эпохе, мы храним нашу историю. А если не хранить историю – что от нас останется? Как будут судить о тех, кто жил в XX и XXI веках? Кем они были? Иванами да Марьями, родства не помнящими или же уважительно относящимися к своему прошлому?
Вот у нас в Тарусе три музея. Три на десять тысяч жителей! Много ли в России таких городков с настоящими классными музеями? Наши музеи все считают центрами культуры, центрами знаний. Сотрудники - частые гости в школах, на концертах, на всяких других публичных выступлениях. Другая проблема, касающаяся музеев, – это деньги. У нас до сих пор не очень принято именно о них говорить. Но средства нужны не только для того, чтобы покупать экспонаты, - нужно ремонтировать и само здание. А бюджеты очень урезанные – кризис теперь… Нужно платить зарплату сотрудникам. Знаете, какая она? Слезы! И ведь сотрудники музеев – люди публичные. Они не могут прийти на работу в засаленном пиджаке или в платье «прощай, молодость»! На это тоже нужны деньги. А еще дети, семьи. Всех надо кормить, дети ходят в школу. У меня, директора, оклад чуть больше пяти тысяч рублей, у сотрудников ниже. Одна наша несостоявшаяся сотрудница ушла работать в детский сад – там больше платят. А наш смотритель Маргарита Петровна не может расстаться с музеем.
Зарплата у нее маленькая. Она по профессии – повар. Ей и работу недавно в тарусском ресторане предлагали, и оклад не в пример больший. А она осталась – не может без музейной атмосферы. Именно атмосферу трудно сохранить на протяжении десятилетий. Экспонаты сохранятся, если за ними правильно смотреть. А эмоции, настрой коллектива, его нерв – это главное для музейщика.
Вот вам проблема: деньги и культура!
Как культуру хранить?
Хочешь-не хочешь, а приходится становиться подвижником.
- Как Анастасия Ивановна Цветаева?
- Да, она – подвижница. Но, прежде всего, человек. «Штучный», я бы сказала. Когда мне в руки попала книга воспоминаний Анастасии Ивановны, я прочла ее залпом. Именно она открыла мне двери в цветаевскую семью. Я увидела и Марину Ивановну, и Валерию, и Ивана Владимировича, и деда Цветаевых с женой, которую девочки звали Тьо. Мы сейчас и сидим в этом доме. Анастасии Ивановне был интересен каждый человек. Она не изучала его, она говорила просто и открыто, будто знала тебя много лет. Она и поступала, как велят христианские заповеди. Когда у меня умерла мама, она заказала панихиду по ней и всю службу в церкви отстояла. Я бы сказала, что Анастасия Ивановна Цветаева как связующее звено между культурой Серебряного века и нашим временем была.
- Не могу не задать вопрос о друзьях музея. Не имей, как говорится, сто рублей, а имей сто друзей!
- Ну, сто не сто, а проверенные люди есть. Елена Камбурова, например, которая не отказывается петь на наших вечерах. Маргарита Сердцева, артистка Москонцерта и киноактриса, она постоянная участница Цветаевских праздников с 1989 года. Оперная певица Галина Писаренко, поэт Андрей Вознесенский, покойный ныне Булат Окуджава – все они принимали участие в благотворительном вечере в пользу музея, который прошел в Московском театре на Таганке. Белла Ахмадулина и Борис Мессерер – их представлять не нужно, они и участники наших вечеров, концертов, встреч, они и дарители. Мы получили от Беллы Ахатовны царский поистине подарок – прижизненный сборник стихов Марины Цветаевой «Ремесло» с автографами поэта. Внучка Анастасии Ивановны - Ольга Андреевна Трухачева передала личные вещи бабушки. Народная артистка России Людмила Иванова – «Шурочка из бухгалтерии», все ее знают по этой кинороли – часто выступает у нас в музее.
Из последних событий назову два. Нам передали соседнее с музеем здание и участок к нему. Администрация Калужской области по указанию губернатора выкупила его у частного владельца. Это действительно мемориальный дом, флигель. Его Сусанна Давыдовна («Тьо», как они ее звали – тетя), вторая жена дедушки Марины и Анастасии Цветаевых, построила специально для семьи Ивана Владимировича Цветаева - чтобы жили в Тарусе, когда приезжают.
И еще мы открыли памятник Марине Ивановне Цветаевой. Он стоит в сквере на набережной Оки.
Раньше там было запустение, теперь – еще один культурный очаг. Борис Мессерер помог реализовать идею с памятником. И известный банкир. Какой - не скажу. Он просил не упоминать его имени, ведь это все - от сердца. Так что есть друзья у нас, есть.
- Вот и камень Цветаевой около Оки лежит, и музей есть, и памятник ей в Тарусе поставили. У меня последний вопрос: о чем бы вы спросили Марину Цветаеву, если бы с ней встретились? Какое бы стихотворение прочли?
- Не знаю… Может, спросила бы о том, довольна ли она своей судьбой, верно ли прошла по жизни и как смотрит на судьбу своих стихов в России. Когда была жива, она ведь не получила признания, а теперь - музеи, праздники, книги…
А стихотворение?...
Пожалуй, «Над синевою подмосковных рощ»…Она написала его в 1916 году, на Троицу.
Над синевою подмосковных рощ
Накрапывает колокольный дождь.
Бредут слепцы калужскою дорогой, —
Калужской — песенной — привычной, и она
Смывает и смывает имена
Смиренных странников, во тьме поющих Бога.
И думаю: когда-нибудь и я,
Устав от вас, враги, от вас, друзья,
И от уступчивости речи русской, —
Надену крест серебряный на грудь,
Перекрещусь — и тихо тронусь в путь
По старой по дороге по Калужской.
|
